На второй день мороз вдарил ещё крепче, а ветер и не думал утихать. Хорошо, что Хельсинки - город маленький, музеи все близко, нет тех огромных выматывающих расстояний, что в Питере. Вот и мы решили на весь день забуриться в Национальный музей, то самое интригующее здание с башней и каменным медведем у входа. С музеями в Финляндии вообще всё очень круто, новые технологии не от балды, а по уму и к месту. Первый раз в жизни мне не было скучно в доисторическом отделе - там и бинокль, в который посмотришь и увидишь за окном мамонта, и стена, на которой от прикосновения загораются наскальные рисунки, и с разных ракурсов заснятое подводное кладбище, похожее на город будущего.
Разумеется, есть там и экспонаты, не нуждающиеся в модных свистоперделках, например, интерьеры, перевезённые из усадьбы Яккарила. Очень мне они напомнили монастырь Королевских Босоножек: на простых дощатых стенах не то что без лепнины, а даже без штукатурки - дворцовые росписи. Мебель тоже расписана по серому фону, этакий прототип шебби-шика. Или вот, например, курная изба семейства Сиили (по-нашему были бы Ежовы): с экскурсией там можно даже зайти внаклонку внутрь, посидеть на узких деревянных лавках, служивших когда-то постелями, подышать запахом копоти. В залах со сводчатыми потолками - церковное искусство, и там - новые для меня сюжеты: яблоко познания в виде черепа, босховский чёрт в облачении кардинала, сад горя - это когда сцены Страстей происходят в регулярном парке, история святого Генриха и его убийцы Лалли, у которого отвалился скальп.

---

Повторяем медовый месяц в Хельсинки. С утра пораньше приехали на поезде, заселились в тот же «Скандик». Ветер такой, что аж дух перехватывает, снежная крупа сечёт лицо. Местным, впрочем, по барабану - ходят без шапок и тусят в открытых бассейнах. А нас спасают охуенные финские супы. Я сходила ещё и в отельную сауну - слава Изначальной, теперь мне хватает похуизма, чтобы зайти нагишом в комнату, полную незнакомых тёток.

---

---

---

vk.com/video-172061331_456239024

---

Диканьская отличная

Да, я наебнулась в новый фандом.

читать вслух, это важно

Ах, у Яши чёрны очи

И дурман лукавых губ.
Отпираться нету мочи -
Бинху Яша очень люб.

Ах, у яблони присели,
Жарким ласкам предались.
Сверху яблоки летели,
Ветки тонкие тряслись.

Ах, со смеху Яша алый,
За бока схватился, гад:
Бинху яблоко упало
На румяный крепкий зад!

Страху Яша не имеет,
Знай хохочет, негодяй.
Бинху ярость щёки греет -
Хоть лучины зажигай.

Ах, у Яшеньки под глазом
До зимы фингал синел.

Всей Диканьке видно сразу:
Яша слишком охуел.

@музыка: Иван Жадан - Чубчик

@темы: презерватив на глобус, креатив

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Севильский кафедральный собор ещё больше толедского, хоть и не такой красочный. Золото главного алтаря глушит остальные цвета, бесчисленные тонкие фигуры сливаются в узор немногим осмысленнее прожилок на камне. Зато своды украшены резьбой, будто кружевом, не припомню, чтобы где-нибудь ещё такое видела.
Главное здесь, конечно же, - могила Колумба, над которой четверо великанов в резных одеждах с коронами и гранатами, замками и львами несут гроб-герб.
В люльках и на лесах трудятся реставраторы, можно видеть, как камень из тёмного делается светлым там, где по нему прошёлся похожий на пылесос инструмент. Красные стенды выставки не так ломают атмосферу, как в кадисском соборе. Возле касс, однако, выставка поинтереснее: там реалистичная голова Иоканаана с открытым шейным срезом и картина Артемизии Джентилески - Магдалина, которая словно наплакалась и спит. Сразу видно женскую работу: кто ещё так схватит правду жизни?
Подъём на башню Хиральду легче лёгкого: вместо ступеней пандусы, да ещё и ниши с экспонатами, где можно отдыхать. Вид на Алькасар частично перекрыт лесами, зато можно разглядеть башни на площади Испании, ратушу, возле которой наш отель, и бассейны на плоских крышах ближних домов. Черепица в Севилье не красная, как где-нибудь в Праге или Будапеште, а желтовато-коричневая, словно тронутый лишайником камень.
То и дело до нас доносились звуки органа - не музыка, а именно звуки, словно кто-то проверяет, как он работает. Непонятно откуда - возможно, из наглухо занавешенной королевской капеллы, - слышалось детское пение.
За сокровищницей - зал, похожий на овальную табакерку. Жена-ЛП говорит, такие ещё есть в Риме.
На выходе во внутренний двор висит деревянный крокодил - память о подарке какого-то восточного товарища.
По билету в собор можно также бесплатно посетить церковь Сан Сальвадор, чем мы и воспользовались. Убранство там богатое, барочное, а витражи хоть и новые, да славно пускают радуги по стенам и статуям. И ослик у Христа хороший.
Обедать сели неподалёку, в панковской таперии. Подогретый белый козий сыр с апельсином - это прелесть что такое, а вот молочного ягнёнка с салатом ниасилила - костей дохуя, махнулась с женой-ЛП, у неё была мягкая свинина.
Под вечер сходили ещё в небольшую церковь при соборе. Там тоже сетка под потолком и вообще темно и скромно. В резной кабинке коадъютора (кстати, кто это?) висит маленький вентилятор. Коадъютор с вентилятором.

---

После Танжера мы долго отсыпались. За ночь похолодало ещё сильнее, уже и шерстяного свитера было мало, а сандалии пришлось снова сменить на кроссовки. Во дворце Пилата, отделанном азулехос и мавританской лепниной, стоял лютый ебун. Сроду не топленные комнаты без оконных стёкол не защищали от пронизывающего ветра, лишь угловая, где висела керамическая копия портрета бородатой женщины с семьёй, была сравнительно теплее. Сады и дворик с античными статуями, конечно, прелестны, и при более милосердной погоде там наверняка просто рай. В верхние, зимние покои вход опять-таки с группой и по расписанию. Дворец жилой, о чём напоминают полароидные фотографии в рамках среди гобеленов и старинных портретов. Озадачил потолок с аллегориями добродетелей и пороков: какая-такая добродетель имеет вид Ганимеда с орлом?
После дворца думали зайти в базилику Макарены, уже и дошли до неё, но припадать к прекрасному натощак было выше наших сил. Как назло, с общепитом в этом районе туго, в воскресенье почти всё закрыто, кроме подозрительных пивнух, набитых дедками алкашного вида. Делать нечего, сели на автобус и вернулись в центр. У Пуэрта де Херес заказали ассорти холодных закусок и горячих тапас. После памятного обеда на борту самолёта Москва-Вена тапас представлялись мне чем-то изысканным вроде канапе или рулетиков на шпажках, но принесли картофельный омлет и куски бычьего хвоста, устроив мне этакий филиал Праги.
Основательно утеплившись в отеле, мы заскочили в трамвай и хотели ехать в парк Марии-Луизы, но водитель сидел за сплошными стеклянными дверьми и билеты не продавал. Пришлось нам на следующей остановке соскочить и дальше идти пешком. Парк Марии-Луизы - это такая местная ВДНХ, только старше. Многие павильоны имеют заброшенный вид, хотя внешний декор в хорошем состоянии, если не считать грубых стеклопакетов. Разумеется, керамика повсюду, она украшает и здания, и парк, и перила мостов, даже керамические кресла там есть. Самый большой павильон - на площади Испании, вдоль его фасада полукругом идут панно из азулехос, представляющие разные города по алфавиту. В большом розарии есть даже сиреневые розы, в пруду - остров с необычными утками типа плавучих индеек и здоровыми, как собаки, лебедями, подплывающими совсем близко к берегу. Фонтанов, разумеется, тоже дофига, один водопадом сбегает с искусственной горы. Попугаи так и носятся с пальмы га пальму.
Обойдя весь парк, мы думали уже идти искать таблао, чтобы посмотреть фламенко, но таблао само нашло нас. В галерее главного павильона разложили деревянные квадраты, на которых под стук кастаньет вились, едва не задевая друг друга грудью, танцовщицы. Одна была особенно хороша - с огневым взглядом, с милыми некрупными чертами кукольного лица; я прозвала её про себя Никой Ивановной. Мы понаблюдали снизу, потом поднялись к ним и сели на ступени - стали ждать, когда Ника Ивановна выступит снова. Пока она отдыхала, с сольными номерами выступили двое. Первая как-то чересчур гримасничала, и всё в ней было резкое, и каблуки трещали по дереву, как пулемёт. Вторая понравилась мне больше; свой танец она начала с белым веером, а потом дала его мне, чтобы я держала. С этого момента танец для меня перестал быть безличным перформансом, создалось чувство, будто он обращён лично ко мне. До самого конца я просидела с улыбкой счастливого дебила, глядя танцовщице в глаза. Но вышла Ника Иванна и снова присвоила всё моё внимание. Вот я грязная предательница.

---

В Испании начало стремительно холодать, а для нас настало время побывать на другом континенте. Таким же серым дождливым утром мы пришли на место встречи. За нами приехал микроавтобус, по пути он подобрал ещё двоих амеров - махонькую тётку и её спутника индейско-китайской наружности. Водитель Карлос был болтлив и попахивал, так что брехня это всё, будто в Европе мужики ухоженнее. Время было раннее, так что я проспала почти до первой остановки у подножия горы, на которой ледником белел небольшой городок.
По дороге на Тарифу видели небольшое стадо торо браво - чёрных быков для корриды. Обычных коров было ещё больше, а жена-ЛП успела углядеть рыжих быков-гигантов. Больше джипака, говорит. Уже почти у самого города под забором возилась чёрная хамонная свинья.
Тарифа показалась мне небольшой и довольно обычной, насколько обычным может быть испанский городок. Возле порта - замок, над башней знамя с розовой ленточкой рака молочной железы. Карлос взял у нас паспорта и ушёл заполнять бумаги, мы за это время сходили в хиппарезное веганское кафе. Когда он вернулся, оказалось, что в анкете в строки «гражданство» и «место проживания» он вписал нам USSR. Впрочем, погранцы на пароме скушали это без проблем и украсили наши паспорта экзотичными красными штампами Марокко.
Пока стояли в растянутой через всю палубу очереди на паспортный контроль, паром отчалил, прошёл мимо длинного мола со статуей и направился к полосе африканского берега у горизонта. Слева море, справа океан, вода тёмно-бирюзовая и густая. Открытой палубы нет, только маленькая курилка на баке, где можно понаблюдать за мощными водяными струями, вырывающимися из-под парома, и помахать рукой Европе.
Карлос остался в Тарифе и дал нам с собой наклейки, по которым нас должен был узнать местный гид. Группа с такими наклейками собралась немаленькая, колоритный старикан в плаще а-ля Кеноби усадил всех в автобус, и мы поехали по пригородам Танжера.
Вдоль серпантинной дороги высились зелёные горы, к ним ласточкиными гнёздами лепились нарядные домики. Потом автобус въехал в элитный посёлок, где за заборами с будками часовых виднелись новорусского вида виллы здешней и саудовской аристократии. Дальше - заповедник, кроны деревьев такие густые и плотно сомкнутые, что, кажется, по ним можно ходить, как по лугу. Выехали на берег моря, где желающим за деньги давали сделать круг на верблюде. Тут же были и неосёдланные верблюжата, и ослица с ослёнком. На пляже дрыхли беспризорного вида собаки. Их в Танжере много, но кошек ещё больше. У ресторанов и магазинов можно встретить целые семейства с котятами - в медине возле овощной лавки они вообще лежали в ящике, как перцы.
Спустились в Геркулесовы пещеры. Они огромные, с «окном» на море и сводами в крупных волнообразных узорах, видимо, рукотворных. Чистое фэнтези.
Пригород посмотрели - поехали в город. Спешились у местной апрашки с палёными кроссами и айфонами, и пошли за гидовой хламидой, как за клетчатыми штанами Лоренца. Гид привёл нас к ресторану, обставленному с восточным красочным уютом. Мы тесно, как горошины в стручке, расселись за длинными столами. Мне досталось место у самой арки, под которой играл дед-скрипач с лицом Таркина и другие музыканты, которых было плохо видно. За аркой была ещё одна комната, в ней можно было разглядеть упитанную танцовщицу в шляпе и зелёном парике из бахромы. Подали суп с нутом и лапшой, потом миску кускуса с курой и овощами на троих, потом мятный чай с одной печенюхой. Хорошая штука этот их кускус. Между блюдами официанты за доплату разносили колу, но мы брать не стали - этого добра и у нас хватает.
Потом нас повели в медину по лабиринту голубых, жёлтых и розовых улочек с нависшими верхними этажами и внезапными вкраплениями узорчатой плитки. У входа в крепость нашу группу поджидал заклинатель змей, он клал кобру себе на лицо и целовал в нос, а потом вытащил из тряпичного узелка другую змею и, придерживая её за голову, дал маленькой девочке с ней сфотографироваться. Вышли на главную площадь, где сразу и дворец, и тюрьма, и сокровищница, - что из них что, я так и не разобралась - и смотровая площадка с видом на порт.
Началась часть программы под названием «заработал сам - помоги другу». Нашу группу затащили в якобы единственную сохранившуюся в городе ткацкую мастерскую, где среди разложенного и развешенного товара дрищавый парниша качал педали древнего станка. Остальную работу, как сказал хозяин, делают женщины, но они не любят, чтобы их фотографировали, поэтому у них своё помещение. Впрочем, платья, сшитые из фабричного вида шифона, наводили на мысли о совсем других причинах.
Дальше - хуже. В чистеньком и нарядном зале продавец пряностей и косметики устроил нам телемагазин-live чуть ли не на час. В процессе рассыпал целую банку шафрана - то-то его, наверное, отпиздят.
Под конец дали свободное время, и мы с женой-ЛП погрузились в пугающий мир полутёмных лавчонок, похожих на пещеру Али-бабы. Особенно впечатляют ювелирные. Торговаться можно и нужно; урвали два кольца с камнями по цене мадридских эмалей, одно берберской работы, другое туарегской. Потом жена-ЛП села с амерами пить чай, а я прикупила варварского вида тиснёную сумку с сильнейшим запахом кожи (потом выяснилось, что голубая краска с неё смывается водой, но в дождь, вроде, не пачкается. Думаю, водоотталкивающий спрей решит проблему).
На автобусе нас отвезли обратно в порт, где мы долго ждали посадки, глядя, как резвятся котята, и как мамка их пиздит, чуть не скидывая в море. Видимо, паром долго не выпускали из-за шторма: по пути в Тарифу его так и валяло с боку на бок. Несмотря на качку, мы по очереди поднимались на верхнюю палубу и, поднырнув под ленту заграждения, выходили постоять на воющем ветру и полюбоваться океанским закатом.
Амеры застряли на паспортном контроле, и Карлос долго искал их. Обратный путь в темноте по дороге, отмеченной светоотражающими столбиками и сияющей, был страшноват - мне всё время казалось, что машина едет по встречной. По очереди ставили музыку с телефона Карлоса, пытаясь найти среди хитов девяностых более-менее приличные. Вернулись уже в двенадцатом часу.

---

Утром нас как будто настигла брошенная в России осень. Предрассветное небо было серым от туч, шёл средней паршивости дождь. На автобусе мы доехали до вокзала, позавтракали в единственном, кроме мачника, работающем в этот час кафе и сели на поезд до Кадиса.
Сперва вдоль дороги тянулись поля, засеянные чем-то тёмным в белую крапинку, вероятно, хлопчатником. Потом пошли странные пейзажи как будто из моих давнишних снов - мутно-серые пруды, из которых выпухали не то железные, не то резиновые полукруглые горбыли, огромные болота, сплошь изрезанные канавами. Показались сначала бухта, потом солеварни с белыми холмами соли, а потом и океан - главная наша цель.
Под дождём Кадис казался бледным, скучноватым. От вокзала мы пошли к главному собору с большим жёлтым иерусалимского вида куполом. Внутри он выглядел так, словно из него только что съехал рынок, - всё нутро землисто-серое, если в отделке и были цвета, то не сохранились, под потолком сетка, чтобы ловить осыпающуюся лепнину, в проходах кричаще-синие стенды с экспонатами. Не призрак собора, как венецианская Салюте, а тронутая тлением плоть. Эта тема - разложение и телесная слабость - раскрыта в представленных там экспонатах со всех сторон. Вот, закрыв глаза, лежит в гробу святой отец, а по нему ползают жуки. Вот попираемый дьявол грызёт свой палец. Вот концлагерной худобы Иисусы с разбитыми, ободранными коленями и почему-то локтями. В крипте и вовсе лежит реалистично вылепленный из воска оливковый труп святой Виктории с полосками белков под опущенными веками. Мементо мори!
Но не шок-контентом единым жив Кадисский собор. Его статуи одеты в парчу, снабжены париками, накладными ресницами и хрустальными слезинками, а крест-реликварий на плече у Христа индейской работы даже инкрустирован бронзовыми панцирями жуков. В общем, ходить туда стоит не ради атмосферы, а ради по-настоящему необычной коллекции.
Подъём на башню был весьма лёгкий, без ступеней. Небо прояснилось, и теперь преимущественно белые дома Кадиса с плоскими по-восточному крышами выглядели очень даже симпатично на фоне океанской густой сини и, побледнее, морской.
Через рыбный рынок, где продавцы, собирая товар, пели и стучали ножами, мы пошли знакомиться с океаном. Поначалу меня ослепило отражённое солнце, и я не могла смотреть на воду. Вдоль высокой набережной были навалены бетонные кубы-волнорезы, и на этих кубах кто-то устроил кошачьи домики. Кошек было полно, они спали, умывались, перебирались с места на место, рыжие и черепаховые. За набережной начался пляж, изогнутый мол вёл к небольшому форту. На вокзале нас предупредили, что он закрыт, но мы всё равно пошли, и это было блаженство. Обычно я проживаю эпизоды жизни, словно смотрю фильм, - как бы ни было интересно, хочется движения к развязке. А тут чистое удовольствие от самого процесса: снять сандалии, пройтись по песку, подставить ноги прохладным волнам, от которых всё тело словно электризуется, потом идти босиком по слегка колючим камням мола, не забивать сваи, как обычно, а мягко ступать. Дойти до изрытых прибоем камней у самого форта и смотреть, как из сквозных дырок в них со звуком посудомоечной машины высоко выхлёстывает вода.
Другой форт тоже оказался закрыт. Пошли в ботанический сад - там галерея за водопадом, ещё одна кошачья колония среди круглых, как мячи, кактусов, стриженые деревья-трдельники и снова попугаи. В другом саду - огромные фикусы, просто целые иггдрасили, со стволами, какие увидишь только в фэнтези. Это только звучит несерьёзно - фикус, деревце-то огого.
Улицы Кадиса узкие, похожи на лабиринт, никаких высоких ориентиров не видно. Хотели ещё в церковь, где вся отделка из золота Нового света, но она уж закрылась. Потому попили годного испанского лагера в заведении с кокетливой бучеватой официанткой, закупились едой для поездки в Танжер и поехали обратно в Севилью.

---

На следующее утро у нас был забронирован билет в севильский Алькасар. От очереди пугающей длины это нас не спасло, но двигалась она быстро, и вот мы оказались в Львином дворике. Тут надо заметить, что чудеса Алькасара открываются взгляду далеко не сразу, и не стоит ждать их прямо с порога. Поначалу покажется простовато и бедновато - древние руины, вмазанные в голую стену, сухие пчелиные соты обветшалой резьбы. Роскошь начинается во дворце и в огромных садах. На втором этаже живёт король во время своих визитов в Севилью, поэтому пускают туда под строгим надзором и не дают задерживаться. Ко времени, указанному на билете, мы опоздали и с горя пошли смотреть коллекцию керамики в соседних залах (особенное внимание обращает на себя серия про страсти Христовы, где у всех участников действа расслабленные, умиротворённые лица). Потом я пошла узнавать, нельзя ли хотя бы вернуть неиспользованный билет, и - о чудо! - нас пустили со следующей группой. Потолки, а кое-где - и стены королевских покоев украшены узорами, словно из сказок 1001 ночи. С балкона можно заглянуть в Зал послов с его апельсиновым куполом и поближе рассмотреть драконов на балконах. Алтарь часовни целиком выложен красочными изразцами-азулехос - впрочем, они есть почти в каждом помещении и во многих местах парка. На рабочем столе нынешнего короля нет компа - только стопки пыльных бумаг, видимо, работа его состоит главным образом в соблюдении ритуалов.
Позабыв о недавней досаде, мы решили отдохнуть в саду. Солнце уже поднялось высоко, понемногу разгоняя сыроватый холодок утра, но керамические сиденья были ещё ледяные, а на коленях жены-ЛП я долго усидеть не могла, скатывалась. Пошли искать место поуютнее. Живые ограды, крохотные плоские фонтаны, плиточные дорожки с желобками для искусственных ручьёв. В саду трудились работяги, перекрывая лентами заграждения одни дорожки и открывая другие, как в компьютерной игре; раздавался рёв пилы, которой обрезали с большой пальмы листья. За галереей гротесков мы нашли круглую беседку, увитую виноградом, с фонтаном и деревянными скамейками. Там я наконец-то перестала мёрзнуть.
Живут в садах огромные пауки, белые утки и дикие зелёно-жёлтые попугаи, из кустов время от времени вылезают павлины и пропадают так же внезапно, как появились. Оранжевых рыбок в больших фонтанах - как листьев в Питере по осени, аж со второго этажа галереи видно. В фонтане Меркурия уже не рыбки, а целые рыбины - здоровые серые карпы, жующие толстыми губами.
Такие фантазийно выстриженные кусты я видела только в кино и на картинах. В большом, непредсказуемом садовом лабиринте весело прятаться и пугать друг друга. Там ещё рядом растут цветы, похожие на миллифьоре, - разноцветные звёздочки, собранные круглыми щитками. По дороге от Аль Коба к Львиному павильону нас напугала утка: вылетела на бреющем полёте откуда-то из зарослей и задела жену-ЛП крылом по голове.
Мы решили больше никуда не торопиться и не пытаться втиснуть в этот день ещё и Хиральду - просто гулять, сидеть в беседках и расслабляться. Но голод - не тётка, а толкаться в переполненном кафе было влом. Стали потихоньку досматривать всё остальное. Послушали музыкальный фонтан, из которого бьёт вода только раз в час, пока играет мелодия, а так он похож просто на пристенную клумбу со статуями. Обошли залы первого этажа, нежилые и пустые, но совершенно аладдиновские. Нашли в резном узоре Двора кукол два махоньких едва заметных личика. Поднялись в зал гобеленов (очень брутальных, с трупами). Обошли со всех сторон и Девичий дворик, где, по словам жены-ЛП, снимали «Игру престолов».
Из Алькасара вышли в худерию, где открыли для себя апельсиновое вино и осьминога с картофаном. Кормить воробьёв, оказывается, так увлекательно.
Вечером в розовом тумане перешли на другой берег Гвадалквивира. Края туч горели в небе красной буквой V, той же краснотой светилась в честь какой-то годовщины Золотая башня. Часть набережной отгородили себе рестораны; к этим разбойникам мы не пошли, сели ужинать ближе к мосту из светящихся обручей. Жареная рыба-меч на вкус так себе, но с чесночным соусом и салатом пошла нормально. К веранде, между тем, подвалили аскеры, один с гитарой, свирелью сатира и битлами в репертуаре, другой просто пел фламенко. Когда мы уже встали и пошли, пела и выстукивала вся набережная, а на другом берегу наяривали рок.

---

Собрав пожитки, мы попрощались с шикарными мадридскими апартаментами (2 комнаты, кухня, почти раздельный санузел) и на скоростном поезде с мордой не то лебедя, не то крокодила выехали в Севилью. Как и по дороге в Толедо, за окном поначалу проносилась желтоватая и красная Ла-Манча со знакомой скалой, изрытой квадратными дырками наподобие покинутых дотов, огромной статуей, свалкой и оливами, высаженными как бы в перекрестьях невидимой сетки. Постепенно олив становилось всё больше, по обе стороны путей они заполнили всю землю до горизонта, под ними паслись овцы и отдыхали коровы. Потом оливы сменились апельсинами, а дорога поднялась в горы - знай успевай перед тоннелями зажимать руками уши, чтобы не заложило больно. За Кордовой пейзаж несколько поскучнел, зато физически стало легче. Наконец приехали на окраину Севильи и в переполненном автобусе поехали к отелю. Город с первого взгляда понравился - красочный, без мадридской кирпичной суховатости. Номер нам достался тесный и грязноватый, аж витебская «Ветразь» вспомнилась, но спасибо хотя бы, что вообще не кинули - очень мутный и путаный у них сайт с игнорящими и ни хрена не помогающими консультантами. Чертовски обидно было бы лишиться бабок, заработанных в прямом смысле кровью.
Сгрузив чемоданы, сняв постылые куртки и носки, надев сандалии, пошли гулять. Дома в разноцветной плитке, жёлтые, голубые, красные с белым. На площадях - фонтаны, высокие пальмы, лимонные и апельсиновые деревья. Огромная резная Санта Хиральда и глухая стена Алькасара с нарисованным над воротами львом. Какие-то небольшие, греческого вида церковки. Мы добрались до набережной Гвадалквивира; вскоре стемнело, и над водой заметались летучие мыши с просвечивающей кожей на крыльях. Впервые вижу их вживую.

---

Экскурсия в Эскориал и Долину павших вышла скомканная - часть группы собиралась в тот же день втиснуть и посещение Толедо, не завидую этим господам. Впрочем, и с этим-то мы могли оказаться в пролёте: отъезжая от места сбора, водятел чуть не наехал автобусом на легковушку. Страшновато вёз - это ещё мягко сказано. Вскоре по сторонам дороги показались горы, а в горах - огромный столб. Потом стало видно и перекладину, крест Долины павших нарисовался во всей красе. Но сначала автобус повернул в сторону Эскориала, мрачной обители патологии, где двери королевских спален выходят к алтарю собора, под ними в мавзолее покоятся останки всей родни, а ещё шесть трупов дожидаются захоронения в специальной комнате гниения. Эскориал серый, как нерасписанный глиняный сосуд, в огневом квадрате деревьев. Внутри ярче, чем снаружи, но всё равно строго, траурно, а жилые комнаты напоминают петровские подчёркнутой скромностью и сине-белыми изразцами от угнетаемых голландцев.
Нас быстро прогнали по открытым для осмотра помещениям и повезли дальше мимо живописных вилл и разноцветных коровьих стад. В Долине павших просторно и зелено, парят орлы, от гор холодок, хотя солнце жжёт глаза. Фуникулёр к кресту закрыт - вроде как с 2009 года, потому что из-за него разрушается капелла, эксгумация Франко тут ни при чём. Он там так пока и лежит, если таки перезахоронят - смогу хвастаться, что успела посмотреть. Сооружение снаружи напоминает нюрнбергские трибуны, внутри - тоннель под Кельштайнхаусом, но стиль нечист, имитация аристократической классики мешается с демократическим модернизмом, отражая тот фарш, что творится в голове у фашиста. Зато ощущение простора на террасах непередаваемое.
Вечер у нас оказался свободен, и мы пошли гулять по Гран Виа с сокрушительно красивыми домами, посидели в соборе у Прадо и прошлись возле ботанического сада.

---

Восемь часов в музее - это рекорд. Поясница разламывается, в глазах всё плывёт, голова готова лопнуть от избытка увиденного. Выгружу самые яркие образы:
1) Босхов гнев - злой мужик с табуреткой на голове. То ли ему надели, то ли сам от полноты чувств.
2) Птица киви в аду. Откуда Босх мог знать о киви?
3) Всякое снятие с креста, где Христос изображён махоньким зелёным жалобным егоркой.
4) И вообще лица в сценах распятия. Плачут так по-разному, и притом одновременно стоически и трогательно.
5) Человек в тюрбане и с лицом, похожим на плоский персик.
6) Святой Бернар и молоко в разных вариациях.
7) Зал карликов Веласкеса и толстая девочка с атрибутами Вакха.
8) Бородатая женщина с похожим на неё мужем. Должно быть, он нарцисс в крайней степени и всегда мечтал себя отжарить.
9) Дети надувают мочевой пузырь какой-то скотины.
10) Дерущиеся коты, дохлые олени с высунутыми языками, подвешенные поросята.
11) Красота и Надежда побеждают Время. Нна тебе якорем, тупой старик.

---

Из Мадрида ездили дикарями в Толедо. Что-то безумно родное сразу почудилось в битой мавританской плитке привокзального садочка, и запахи - из каких-то позабытых, не выразимых словами времён. Сели на промоченную дождём верхнюю площадку красного экскурсионного автобуса и поехали вкруг города. Виды с гор на пирамиду простых, как глиняные бусины, домиков, нанизанных затейливой оправой вокруг собора и Алькасара, на бурлящую невысокими водопадами реку Тахо. Мы сошли у огромного эскалатора и поехали наверх искать худерию. В Толедо много чёрных котов и горелой черепаховой масти кошечек. Закупились подарками в магазине дамаскинадо, чертовски трудно было выбирать, какая вариация на тему одного и того же узора краше. Почти дверь в дверь - церковь Сан Томе с "Погребением графа Оргаса". Апостол Пётр на ней, казалось, рассеянно крутит ключи на пальце и вот-вот уронит в поток сливающихся в единое облако душ.
Долго искали вход в белую синагогу. Внутри пусто, но какие орнаменты на стенах и колоннах! Стиль мудехар определённо запал мне в душу, жду не дождусь Гранады.
Навернули пахнущей ёлкой дичи в ресторане - и к большому собору. Впечатление от него оказалось даже сильнее, чем от Штефансдома (хотя у того есть весомое преимущество в виде двух открытых посетителям башен и оссуария). Огромное внутреннее пространство, одни только резные сиденья для хора можно разглядывать целый день. Слепящее золотом ретабло за решёткой с вплетёнными в неё человеческими фигурами. Люблю, когда красиво и мило одновременно; Вознесение, где от Христа видны одни торчащие из облака пятки, - просто прелесть. Задняя барочная сторона этого алтаря освещена потоком солнечных лучей из специально проделанного и очень ловко вписанного оконца в рамке из скульптур. А ещё в соборе самый большой реликварий из колумбовского золота. В общем, кто хочет объездить весь мир, ни в коем случае не должен начинать с Толедо. Его надо приберечь на сладкое.
От собора дошли до Алькасара, снова поймали автобус и завершили круг. Даже арену для корриды видели, до которой пешком хрен дойдёшь. Когда уезжали, светила здоровая полная луна и шарахали молнии.

---

Испанская земля в оконце самолёта - бескрайний сумрачный простор под бегущими тучами. Вся из контрастных лоскутов - жёлтых, бордовых, в тонкую, будто расчёской прочерченную, полоску, в мелкий горошек высаженных квадратами деревьев.
За Мадридом пока заметила одну характерную именно для него примету - огромные решётки на окнах перед узенькими приступочками балконов, на дверях, везде, где можно.
А в Альмудене страшные статуи монахинь-палпатинов, зубастые и землистые.

---

---

Новая площадка - крохотный домишко при школе. Узкий коридор, толпища внутри такая, что мозги перегружаются и виснут, все мысли об одном: как бы встать не на проходе и не на линии удара дверью. Туалет - непальская менструальная хатка на один затоптанный ногами толчок с постоянной очередью. Не расслабишься, в общем.
Выступал ВИА «Красный борщевик» (таки да, отсылка к минскому хтоническому «Красному пищевику»). Перформанс, где девушка читает книгу, а её переодевают из комбинезона в женственную одежду и под конец залепляют прокладкой рот. Помимо финала, самый леденящий кровь момент - отбирание очков, это жуткое «так я теперь буду выглядеть всегда» из «Служебного романа». Мне с моими -6 просто страшно представить, как можно ради «красоты» отказаться от очков, если никакой равноценной замены им не предлагается. Это же лишить себя всего мира вокруг, всех впечатлений. Потом было видео, в котором словесные домогательства буквально оставляют на девушке следы чёрной краски. Мне здесь, правда, чуточку не хватило, чтобы она и сама растирала эту краску по себе, поднимая тем самым проблему принятия оскорбительных ярлыков как нормы.
Дальше был спектакль про ситуации насилия. Вообще тот медицинский цинизм, о котором говорила труппа, похоже, давно во мне пророс - даже приблизительно не скажу, когда.

---

Фестиваль затягивает, с каждым днём всё больше новых знакомых. Белорусская команда привезла натурально перформанс-скример: героиня приходит с синяком от побоев, подруги её виноватят, а потом вспыхивает яркий свет, и видно, что они сами все в жутких чёрных синяках. Эффект внезапности, сравнимый с финалом «Иудейки» в Михайловском. Потом была читка пьесы про заключённых. Какие же все талантливые и вдохновляющие.

Вчера была не читка, а прямо настоящий спектакль, даже с костюмами и декорациями, по книге Лидии Авиловой. В ходе обсуждения высадился ведический десант, от которого все прихуели, - как выяснилось, действительно женщина со стороны, сотрудница площадки.

В следующем представлении мне посчастливилось принять участие - там на роли «внутренних голосов» главгероини выбирали людей из зала. Но публика у нас всё-таки безбожно либеральная. По сюжету у девушки умер дедушка, ей было ни до чего, но её бойфренд решил, что горе в острой фазе - идеальный повод поебаться. В общем, двух оценок его поступка быть не может: насилие как оно есть. И тут началось: ну, он же мысли не читает! может, он так хотел помочь! девушки должны сами быть в ответе за свои границы!.. Я говорю: знаете, была такая советская детская книжка, «Жалейкин». Там мальчик решил спасти выпавшего из гнезда птенца, забрал домой и стал кормить конфетами. Птенец предсказуемо помер. С детства ведь учат: не знаешь, как помочь, - не трогай, бля! Неужели так сложно?